Другу Александру
Летний вечер тих и ясен;
Посмотри, как дремлют ивы;
Запад неба бледно-красен,
И реки блестят извивы.
Афанасий Фет
На западе Московской области, на широком холмистом раздолье у славного города Волоколамска расположился небольшой рабочий поселок городского типа под названием Сычёво. Раньше в эти места можно было попасть по старенькому Волоколамскому шоссе, сейчас же все в основном ездят по Новорижскому, свернув с которого под мост после девяносто седьмого километрового столба, можно выехать на сычёвскую дорожку. Дальнейшее движение через село Язвище со статной Троицкой церковью на возвышенности, неминуемо приведет к самому поселку и его живописным окрестным кущам. В честь своего орнитологического названия в поселке установлена даже уникальная скульптура с фигуркой соответствующей птицы — сыча.
Рядом с Сычёвым, в преображенной местности бывших карьерных разработок его ГОКа (горно-обогатительного комбината), песчаные котлованы которых с годами превратились в причудливые, заросшие по берегам растительностью водоемы, образовалось множество садово-дачных товариществ. В одном из них посчастливилось в свое время оказаться и Константинычу, получившему участок от всесильной государственной организации, в определённом управлении которой он работал в системе безопасности. Прошло много лет, территории тех участков стали уже сплошными зелеными садами. Постепенно благополучно обустроился на своей даче и Константиныч. Семья его разрослась — сын и дочь подарили ему по паре внуков…
Сычёво — место не такое известное, конечно, как знаменитая нынче Рублёвка, но у некоторых ветеранов оно невольно ассоциируется чем-то неуловимым, с теми давними, полудикими рублёвскими окраинами, что, к сожалению, давно уже безвозвратно утратили свою первобытную природную прелесть, будучи поглощенными беспощадным столичным мегаполисом. А ведь полвека назад — в советские времена — окрестности поселка Рублёво с поймами Москва-реки и ее Живописной бухтой в обрамлении смолисто-пахучих сосен (как, впрочем, и не менее знаменитый московский Серебряный бор) были любимыми местами летнего отдыха многих москвичей. На их песчаные, малолюдные берега можно было приехать на машине, подобравшись к самой воде.
Об этом частенько упоминал в разговорах друг Константиныча — Саныч, тоже любивший мальчишкой ездить с родителями купаться в Рублёво и Серебряный бор. Сейчас, спустя столько лет, друзья купаются уже большей частью в окрестностях своих дач, отдаленных от родной столицы на многие десятки километров и по воле судьбы оказавшихся в одном районе Подмосковья — километрах в двадцати друг от друга. У Саныча, к сожалению, нет рядом таких, как у Константиныча, райских водоемов. Ему приходится ездить купаться километров за семь от участка — на озеро их тонюсенькой ручейной речки Локнаш, запруженной дамбой у исчезнувшей деревушки Каверино в районе Шестакова, так что он с удовольствием порой выбирается с семьей и в карьерно-сычевскую Венецию к старому другу…
Поселок Сычёво своим развитием обязан в основном деятельности его ГОКА, проводившего обширные карьерные разработки. Но, последнее время, исчерпав большую часть ресурсов, комбинат теряет былое ведущее (градообразующее) значение. Возможно, в будущем здесь возобладают другие сферы деятельности, такие как рыбоводство, фермерство, или туризм, что было бы, думается, весьма перспективно в окружении такого природного великолепия…
Жители соседних дач и деревень ездят в поселок за продуктами, хозяйственными товарами и прочими необходимыми принадлежностями быта. До недавнего времени в киоске на улице Нерудной, около здания поселкового Дома культуры, можно было приобрести также и прессу — газеты, журналы, книги (Саныч заезжал сюда покупать экземпляры газеты «Волоколамский край», публиковавшей его мемуарные рассказы). Теперь же, вследствие того, наверное, что исчерпались также и ресурсы печатного слова, киоск переоборудовали в наиболее соответствующую современному развитию коммерческую палатку восточной шаурмы.
Летними деньками в районе сычёвского съезда с Новорижского шоссе уже издали просматривается сверху блистающая на солнце манящая голубизна озерной глади. В этом месте широкая лента шоссе приподнята над пойменной долиной и свободна от лесных зарослей с обеих сторон.
Кстати, хочется упомянуть один эпизод из далекого прошлого касательно движения по данной трассе, который даже может показаться нынче некоторым читателям малоправдоподобным. После того, как построили и открыли скоростное Новорижское шоссе (М9 «Балтия»), престарелые родители Саныча всё еще продолжали ездить на дачу на своем ВАЗ-2101 по старой Волоколамке. На вопрос сына: «Почему же они не используют новую автостраду?», — матушка, помявшись, ответила тогда: «Страшновато, как-то не по себе… безлюдно… едешь-едешь и почти ни одной машины не встречаешь по дороге за многие километры…». Подвергнуть сомнению эту информацию скорее всего может, наверное, молодое поколение, подумав, что всё это — выдумки, враки… А вот и нет, — истинная правда! Представляете, ребята, что за блаженные времена были тогда для автомобилистов?! Какие там — к черту — пробки!..
Но вернемся к сычёвским раздольям. Каждый раз, как попадаешь в здешние места, невольно ощущаешь в душе теплоту, накатывающую одновременно с проблеском в сознании тех далеких, неясных и легких, как весенний ветерок, уже упомянутых наивных ассоциаций... Кажется, Бог сполна наделил этот уголок всем, чего только душа ни пожелает: встречающим при въезде милым, не преображенным еще в полной мере современностью, неброским селом-деревенькой с традиционной церковью на высоком холме и чистыми родниками под ним; неотъемлемым лесным окружением; а также — широкими разливами реки (Гряды) с синими блюдцами карьерных озер... Неравнодушному взгляду здесь на каждом шагу предстают умиротворяющие картины природы, подобные, наверное, тем, что несказанно радовали, умиляли и вдохновляли русских классиков, — природы, которая веками, чудесным образом воспевалась в их разнообразном творчестве — живописи, литературе… зодчестве…
Немудрено, что в таких замечательных местах разместился по соседству и зоопитомник Московского зоопарка с разными и даже экзотическими животными, которые вольготно себя тут чувствуют, пребывая, можно сказать, в санаторных условиях на природном раздолье. А желающие воочию увидеть среди волоколамских лесов жирафов, верблюдов, белых медведей, леопардов с тиграми и других зверушек, могут воспользоваться организованными с недавних пор экскурсиями…
Но, как ни странно, даже присутствие этого зоосада с необычными и порой краснокнижными животными, а также соседство с упомянутыми дачами (таких авторитетных ведомств) не спасло сычёвские кущи от вторжения неуязвимых устроителей свалки мусора, которые недавно начали процесс интенсивного загрязнения здешних уникальных земель. К счастью, благодаря неравнодушной общественности, данные действия были пресечены и — пока — остановлены. И тут же непроизвольно возникает каверзный, чисто риторический вопрос — могло ли такое произойти на территории современной Рублёвки?.. Хотя ответ, конечно, очевиден…
Неуязвимость и безнаказанность таких организаторов сродни практики некоего деятеля, уроженца солнечного Тбилиси, один из московских банков или офисных зданий, которого, помнится, пришлось охранять Константинычу в постсоветский период, работая в ЧОПе (после увольнения со службы по достижении пенсионного срока). Как-то, нагрянув вечером с проверкой на объект Константиныча в районе Маяковки, этот деятель вознес на лифте свое непомерно грузное тело на требуемый этаж и, проследовав в сопровождении свиты и охраны вдоль застекленной рекреации, неожиданно наткнулся на оставленный уборщицей большой профессиональный пылесос. Пнув — со злости — безвинный агрегат ногой, он с нецензурной руганью («Что за беспорядок?!») вдруг схватил его и… в порыве безумной ярости выбросил в окно, вдребезги разбив навылет стекла и совершенно не заморачиваясь по поводу того, что внизу могли оказаться и пострадать люди... (Впоследствии сей импульсивный олигарх, остановленный, слава Богу, от организованной им глобальной распродажи и передачи западным «партнерам» промышленных объектов российской госсобственности, скрылся на своей родине, где успел поучаствовать в управлении и её экономикой...)
Купаться в жаркие летние дни, помимо ближнего песчаного пляжа озера Сычёвское, Константиныч частенько ходит также на большой дачный пруд, что и вовсе находится у него под боком — прямо в их товариществе, располагаясь через две улицы от его дома. Благодаря донным ключам, вода в пруду всегда холодная и чистая. Иногда он ныряет там с дощатых мостков, красиво входя в воду прыжком (в детстве Константиныч занимался прыжками в воду в секции ЦСКА), и недавно шутливо поведал другу, что как-то раз, при очередном купании, присутствующая поблизости женщина восхищенно воскликнула после его эффектного ныряния: «Так у нас здесь еще никто не прыгал!..».
Друзья порой организовывают совместные купания, когда Саныч заезжает с семьей навестить Константиныча. Раньше, будучи помоложе, ветераны выбирались на озера, а сейчас больше ходят на пруд; да и встречаются с возрастом (давно уже став дедушками) всё реже и реже… Посидев на дорожку за столом — ну как не отметить встречу и не пропустить по маленькой? — к вечеру Саныч возвращается к себе на дачу. Прежде он оставался у друга на ночевку, но сейчас есть кому отвезти домой позволившего себе пригубить купальщика, садясь за руль вместо него. На обратном пути машину ведет уже внучка-студентка...
Перед Язвищем они бросают прощальный взгляд на покидаемые озерные плёсы с ивовыми зарослями, иногда набирают в селе живительной воды из упомянутых родников на Родниковой улице и направляются восвояси. При этом каждый раз визитеры оказывают должное внимание и старушке Волоколамке, неизбежно проезжая небольшой отрезок ее полотна и минуя попутно достойный, разросшийся за последние годы, садовый центр «Гряды», после чего сворачивают на Чисмену. Кстати, слово гряда с различной интерпретацией своего окончания встречается здесь повсеместно: «Гряды» — в названии деревни и садового центра, «Гряда» — в названии реки и одного из садовых товариществ... Но, думается, первоначально оно все же принадлежало речке.
В былые годы они частенько останавливались у здешнего поворота, и, пока бабушка заходила в магазин, дед и маленькая еще тогда внучка проверяли наличие грибов среди высоких старых берез у шоссе, вдоль тропинки, по которой (судя по регулярно оставляемым следам и лепешкам) гоняли деревенских коров… Это было как грибной показатель: если здесь грибы появлялись — обычно сыроежки, подберезовики и частенько даже белые, — значит, по приезде на дачу можно было смело идти в лес.
Миновав памятный поворот и проехав станционный, Рижского направления, поселок Чисмена, купальщики удаляются в сторону своих участков. Неторопливо катят по небойкой сельской дороге с неизменно чередующимися видами таинственных тёмно-зеленых лесов, светлых широких полей, пёстрых раздольных лугов, встречных деревенек, носящих старинные диковинные названия; пересекают Золево, минуют отстоящие от дороги Пристанино, Кутьино, Еднево и Любятино… а после Ильинского, перед Кузяевым, совсем уже приблизившись к своим дачным угодьям, выезжают на широкий простор холмистой возвышенности, с которой открывается чудесная — с дальними далями — панорама необъятных окрестностей с белеющими слева, почти у самого горизонта, башенками знаменитого Теряевского монастыря. Как всегда, незаметно и безвозвратно истлевает погожий летний денек. Уставшее пламенеть солнце в эти часы обычно уже склоняется к краю земли, и возвращающиеся дачники, разогнавшись по длинному спуску, устремляются прямо навстречу закатному зареву, заливающему нежным пурпуром бирюзу вечернего неба с его белыми пушистыми облаками…
Январь 2022 г.
