Раньше ошибки непрофессионализма и невежества при публикации статьи, книги или при выпуске фильма на экраны страны были редчайшим исключением: на страже качества интеллектуальной продукции стояли грозные ряды редакторов (литературных, художественных, технических), корректоров, консультантов, внутренних и внешних рецензентов. Непрофессионального, невежественного автора просто не допускали к публикации.

 Завораживающий литературный дебют о поисках истинной близости и любви эпических масштабов. Действие романа охватывает едва ли не всю Индию, от Андаманских островов до гималайских заснеженных пиков. История следует за ученым, изучающим деревья, за его женой, общающейся с призраками, за революционером-романтмком, за благородным контрабандистом, за геологом, работающим на леднике, за восьмидесятилетними любовниками, за матерью, сражающейся за свободу сына, за печальным йети, тоскующим по общению, за черепахой, которая превращается сначала в лодку, а затем в женщину. Все они вместе – это жизнь, столь же необъятная, как сама Вселенная.

В городе вроде Хмельника очень важна среда, важно, как посмотрят, что скажут, какая разойдется молва. Идешь, а про тебя все всё знают: то ты грязный тип с матерным журналом, то антисоветчик. У родителей из-за тебя большие неприятности. Это ужасно угнетало. Потом вдруг накал стал спадать, наше дело рассосалось. Вероятно, до кого-то наверху дошло, что попасть может всем: недоглядели, ослабили бдительность.

Позже, чтобы прокормиться, мы купили козу Таньку, которая паслась в общем стаде, а я обожал ее молоко. И тут я услышал, что нашу козу прозвали Еврейкой. По вечерам, когда стадо пригоняли домой, нам кричали: Забирайте свою Еврейку! Так я впервые почувствовал, что быть евреем — значит, быть не вполне таким, как все. Но военное время было, пожалуй, не очень антисемитским: было не до того. Худшие времена наступили позже.

Администрации лагеря не нравились заключённые, евшие кузнечиков, пчёл и прочих насекомых, которые залетали в уборные блоков. Замеченных расстреливали на месте — во избежание дизентерии и других инфекций. Поэтому Макс ел пчёл крайне осторожно — на рассвете, если очень сильно урчало в желудке и все ещё спали.

В хорошем произведении персонажи изображены настолько точно, что кажутся реальными людьми. Они по воле автора сталкиваются с трудностями, встают перед моральным выбором, рискуют здоровьем и даже жизнью. Что, если бы литературные герои прошлого и настоящего, потерпевшие трагическую неудачу, обратились вовремя к психотерапевту? Уберегла бы родителей царя Эдипа от катастрофы консультация по вопросам воспитания детей? Развернулась бы иначе история Ромео и Джульетты, если бы они были старше? Может, Дракулу не понимали окружающие, а Волан-де-Морта недолюбили в детстве? Означают ли эротические фантазии Кристиана Грея из «Пятидесяти оттенков серого» нехватку в нем мужественности?  Авторы книги, литературовед и психиатр, подвергли некоторых известных персонажей художественной литературы психологическому анализу, чтобы понять, чем объясняются их неудачи, какие причуды и проблемы универсальны для всех, а какие - обусловлены эпохой.

Возможно, разговоры до глубокой ночи – это единственный способ убежать от хтонического ужаса ночи, стремительно падающей темноты, когда полный жизни, цвета и радости остров вдруг становится почти чёрным, а море – пугающим, никогда ведь не знаешь, что оно может принести под покровом темноты. И летом, и зимой вечерние часы тут для меня – самые тоскливые, тягучие, несущие скрытую угрозу; этого нет ни в Праге, ни в Одессе, где – особенно в Одессе – закаты плавны, мягки, где над морем долго держится свет, а в городе продолжает бурлить жизнь. На Кипре – тишина, пустота, тревога, и киприоты держатся группами, сидят в тавернах и барах, танцуют в ночных клубах до глубокой ночи и приходят домой лишь для того, чтобы рухнуть в постель, зная, что утро придёт совсем скоро, и в шесть утра жаркое солнце моментально растопит все страхи.

Деревья в ряд. Сквозь лиственный урон всё лучше видно станцию, перрон, не знающую очереди кассу – кассир считал до вечера ворон. Людей считал бы – не было оказий. Провинция, здесь я в стопервый раз куплю билет у сонного вампира, который в этой будочке погряз.

Хорошо начинается август – вот беседки расплывчатый абрис и взъерошенных звёзд витражи, вот, заложники вечери тайной, мы на старых качелях болтаем – так под небом качается жизнь, я прошу – обо всём расскажи…

Боковым зрением отметила, что в глубине двора, на пустой детской площадке, качается на качелях некто неопределённого пола и возраста, но явно не ребёнок, скорее подросток, но очень странно одетый. Яркое жёлтое пятно капюшона, скрывающего голову, торчало из оранжевой попоны, какие обычно носят работники дорожных служб, а на ногах у этого жёлто-оранжевого конуса болтались грязно-голубые ботинки-дутики. Присмотревшись, Вера поняла, на кого похож этот клоунский персонаж.

Как аргонавты отданы Палладе, до дна – так, измеряя каждый день итог температуры по палате, непросто выйти за её предел, за семь дорог и двадцать две молвы, и три молитвы на исходе лета. Малевич был дальтоником, увы, квадратный вирус ультрафиолетов

Эта книга о наследственности и человеческом наследии в самом широком смысле. Речь идет не просто о последовательности нуклеотидов в ядерной ДНК. На то, что родители передают детям, влияет множество факторов: и митохондриальная ДНК, и изменяющие активность генов эпигенетические метки, и симбиотические микроорганизмы… И культура, и традиции, и география, и экономика, и технологии, и то, в каком состоянии мы оставим планету, наконец. По мере развития науки появляется все больше способов вмешиваться в разные формы наследственности, что открывает потрясающие возможности, но одновременно ставит новые проблемы. Технология CRISPR-Cas9, используемая для редактирования генома, генный драйв и создание яйцеклетки и сперматозоида из клеток кожи — список открытий растет с каждым днем, давая достаточно поводов для оптимизма... или беспокойства. В любом случае прежним мир уже не будет. Карл Циммер знаменит своим умением рассказывать понятно. В этой важнейшей книге, которая основана на самых последних исследованиях и научных прорывах, автор снова доказал свое звание одного из лучших научных журналистов в мире.

Классическая работа 1958 года известного французского феноменолога посвящена образам пространств, их месту и функционированию в литературе и искусстве — от трактатов Ямвлиха и эссеистики Бодлера до романов Виктора Гюго и картин Ван Гога. «Поэтика пространства» — одно из самых лирических исследований феномена дома. Башляр приглашает нас в путешествие от подвала до чердака, чтобы показать, как восприятие жилища и других укрытий формируют наши мысли, воспоминания и мечты.

Вернуться в ту непрожитую жизнь,/ где начинали страстно и напрасно/ молиться и дышать./ Все тот же дом, подъезды, этажи,/ безжалостная масляная краска.

Так что перед взором общества Гилельс представал в обрамлении лживых мифов, порождённых попытками педагога устранить слишком сильного конкурента своего любимца. Эта уникальная музыкальная личность не давала мэтру покоя, болезненно возбуждала даже больше, нежели рихтеровская, по простонародному выражению — ему солнце зáстила.

Эта статья — размышления вирусолога, специалиста по вакцинам, о пандемии и рывке, который сделали медицинская наука и технология, чтобы её победить, а также о досадном разрыве между наукой и обществом, который мешает ему воспользоваться плодами прогресса.

Роман представляет собой вымышленную биографию французского поэта Франсуа Вийона — поэта и разбойника, приговоренного к смертной казни, замененной в 1463 году изгнанием из Парижа. С этого момента его следы теряются. Когда он умер, неизвестно. В тюрьме Вийона навещает посланник Людовика XI и предлагает выполнить тайную миссию, цель которой — помочь распространению свободомыслия, ненавистного Ватикану. Начинается странствие Вийона. Улочки Парижа, площади Флоренции и — Святая земля: пустыня, затерянный в горах монастырь, священный Цфат с его книжниками, подземелья Иерусалима…

Самый заядлый анахорет, возьми хоть меня, живёт так, как если б в небесной канцелярии педантично велось его дело, отмечались его достижения и ошибки. Мысль о загробной жизни биологична. Физическая картина мира не оставляет этой мечте ни единого шанса, отметает её как вздор, но искоренить её, исключить из картины мира человека или хоть муравья можно только одним способом: уничтожив всё живое.

Таким образом, можно утверждать, что традиционное представление о банках как независимых финансовых организациях, берущих деньги в кредит и раздающих кредиты, поддерживается мифологией, но не соответствует реальности. Банки являются учреждениями, состоящими на службе у государства и осуществляющими тотальный контроль за всеми действиями людей и организаций, связанными с деньгами.

В 1945 году Исаак Моисеевич защитил в МГУ кандидатскую диссертацию. В ту пору у братьев был только один пиджак, который принадлежал Акиве Моисеевичу. Для выступления с докладом по диссертации Исаак Моисеевич позаимствовал пиджак у своего брата, а по окончании доклада вернул пиджак Кике. Защита прошла успешно, но когда объявили результат, Вениамин Федорович бросился поздравлять, разумеется, Акиву Моисеевича, который был в пиджаке!

Нуднова Ольга Валерьевна – талантливый писатель Санкт-Петербурга, создающий уникальные книги в одном из самых популярных жанров современности: любовном романе.

Столетие назад наука позволила инженерам создать целый ряд удивительных новых технологий, настолько изменивших наш мир, что мы уже не можем представить без них нашу жизнь. Но, как утверждает всемирно известный нейробиолог Сьюзан Хокфилд, мы находимся на пороге новой революции, когда в результате соединения открытий в области биологии с инженерным искусством появится множество поистине фантастических технологий следующего поколения. «Время живых машин» описывает некоторые из самых интересных новых разработок, созданных в результате совместной работы ученых и инженеров. Вирусные аккумуляторы. Белковые фильтры для воды. Наночастицы, способные обнаружить рак. Протезы, читающие мысли. Сельскохозяйственные культуры, выведенные компьютером. Все эти новейшие проекты открывают перспективу технологической революции XXI в., которая позволит преодолеть некоторые из величайших гуманитарных, медицинских и экологических проблем нашего времени.

Почему там, в Харькове, мы не рожали детей? Не так уж были бедны, не так уж убого жили. В самом деле, почему? Оля не хотела. Оля, моя жена, она умерла в Израиле семь лет тому назад от рака. Оля не хотела, а я не настаивал. Я никогда и ни на чем не настаивал. Ленился выжимать свое. А и то сказать, что получишь-то выжатое и не больше.

Нужна решимость! Дело в ней!/ Дерзнув — растопчем подлый фатум;/ И мир усвоит, что еврей/ Не раб, не жертва — триумфатор!