старик Фрейд всё предусмотрел и лечение прошло успешно, только заячий хвост так и остался навеки в моей памяти рядом с образом отчима, по большому счёту ничего мне не давшего в жизни, кроме, разумеется, детских страхов, страданий, чувства одиночества и обиды за маму, вынужденную терпеть художества больного человека

Эрнан Ривера Летельер — звезда современной чилийской литературы, лауреат многих международных литературных премий, кавалер ордена Искусств и литературы Франции. Представляем главных героев его романа «Искусство воскрешения» (2010) — «народного святого», проповедника и мистика Доминго Сарате Вега, более известного как Христос из Эльки (1898-1971), и легендарную благочестивую блудницу Магалену Меркадо. Перевод с испанского Дарьи Синицыной.

Писатель, журналист-международник Александр Пожарский вводит в политологию новое, совершенно неожиданное слово и понятие — СОВЕСТЬ.

Алику какое-то время было доступно в архивах практически всё, кроме листов с государственными тайнами. Последние, впрочем, охранялись весьма нерадиво: секретные листы были скреплены банальными скрепками. Алика — большого любителя государственных тайн — раздирало любопытство.

Ощущение юбилея заставляет "остановиться, оглянуться", понять, где ты находишься, в каком направлении движешься, оценить, достигнуты ли поставленные в начале цели...

На этот раз французский литературовед и психоаналитик Пьер Байяр – автор оригинальный и зачастую парадоксальный, известный читателям своими бестселлерами о книгах, которых мы не читали, и о странах, где мы не бывали, – бросает вызов Шерлоку Холмсу, заявив, что легендарный сыщик совершил ошибку в расследовании попытки убийства сэра Генри Баскервиля и напрасно покарал Джека Стэплтона. На основе веских улик Байяр обнаруживает настоящего убийцу, который затаился внутри книги Конан Дойла и целый век оставался безнаказанным. "Многие убийства, о которых рассказывается в литературных произведениях, совершены не теми, кого в них обвиняют. В литературе, как и в жизни, настоящие преступники зачастую ускользают от правосудия, а вместо них обвиняют и наказывают второстепенных персонажей… В этой книге мы пересмотрели Дело собаки Баскервилей и довели до конца незавершенное расследование Шерлока Холмса, тем самым дав возможность наконец обрести покой девушке, погибшей в Дартмурских болотах и вот уже несколько веков обреченной на скитания в одном из тех промежуточных миров, что окружают литературу..." (Пьер Байяр)

В конце концов, у Риммы сдали нервы, и она завела себе на стороне мужика. Мужик, некто Ромоданов, был как раз то, что требовалось: высокий, статный, холеный, с хищным блеском в ржавых, рысьих глазах, с металлом в голосе, и рокотал он этим голосом уверенно, веско, непререкаемо.

Прикоснулся кистями к бумаге — и на ней мгновенно возникло сотворённое на глазах у нас — чудом, что ли? — волшебное яблоко! Было яблоко это свежим и настолько живым, что хотелось мне потрогать его. Казалось, это яблоко пахло, да как!

Автору этих строк посчастливилось не только увидеть и испробовать скрипки Страдивари и Амати, но даже играть на них концерты в течение нескольких десятилетий.

В подземной лаборатории на окраине Москвы проводятся секретные эксперименты по клонированию людей. Первыми подверглись клонированию Генеральный секретарь КПСС Юрий Андропов и молодой ученый Феликс Кангар. Повесть «Парад зеркал и отражений» написана в жанре магического реализма и отличается отточенным стилем и увлекательным сюжетом, как и другие две повести автора, включенные в этот сборник: «Поцелуй пустоты» о случае ясновидения у русского эмигранта в Германии и «Путешествие улитки в центр раковины» — проникнутая духом дзен притча о странствиях мифического японского поэта конца XIX века. В книгу также вошли лучшие рассказы автора. Поэт и прозаик Анатолий Кудрявицкий родился в Москве, живет в Дублине (Ирландия). Работал редактором в журналах «Огонек» и «Иностранная литература». Автор романов «Летучий голландец» и «Игра теней в бессолнечный день», вышедших в «Тексте» в 2013 и 2014 годах, а также нескольких сборников стихов. Лауреат международных поэтических премий.

«Лермонтова и Одоевского сближает вера в сакральную природу слова. И в то же время оба они отходят от романтического культа художника и противопоставления его безликой, пошлой толпе...»

«— У бриллианта высокой чистоты есть такой тип огранки, когда всматриваясь в него, ты видишь “колодец” — бездонную глубину. А если на этот камень падает луч света, то он играет всеми цветами радуги. Таким должно быть настоящее произведение искусства — заключать на ограниченном пространстве целый мир (а это, безусловно, всегда ювелирная работа автора): богатство эмоций, неисчерпаемые бездонные смыслы. И, конечно, оно должно обладать достаточной “алмазной” прочностью, то есть не поддаваться разрушительному действию времени…»

«Та же осталась нужда, / Те же невзгоды. / Видимо, тянет сюда / Русское что-то: / Голос ли русских корней? / Прошлых ли жизней? / То, что рассудка сильней / И атеизма...»

Герой новой книги Валерия Генкина, язвительный старик, живущий с женой, собакой и курами в заброшенной деревне, заполняет досуг записями в толстой тетради. Что в них, в этих записях? Эпизоды из жизни, извлекаемые из памяти картины прошлого, где реальность так перемешана с вымыслом, что сам автор вряд ли их различает. Едкие суждения об исторических событиях и персонажах и размышления о религии чередуются с рецептами капорского чая, старыми письмами и наблюдениями о языке — то великой поэзии, то убогой рекламы. Повествование окрашено тонкой иронией и при всей мозаичной пестроте продумано так, что читать книгу можно с любой страницы, а ее последняя фраза позволяет легко перейти к началу. "Существует жанр «последняя книга» — необязательно последняя, но итожащая все, что осталось от жизни. А остаются, как правило, не достижения, мысли или шедевры, а десяток стихотворных обрывков, пять-шесть разговоров, несколько стыдных и несколько, напротив, самых радостных (непонятно почему) эпизодов. Это как последний выдох, придуманный в последней советской комедии. Валерий Генкин, в прошлом известный фантаст, а впоследствии один из создателей знаменитого издательства, написал книгу именно об этом парадоксе: о том, что остается от жизни и к чему она в конце концов сводится. Это грустное, временами мучительное, а иногда раздражающее чтение. Сравнить его можно разве что с «Последним романом» великого американского авангардиста Дэвида Марксона, но у Генкина все человечней и как-то музыкальней. Тем, кто задумывается иногда о смысле жизни и ее предварительных итогах, эта книга послужит славным лекарством от меланхолии, страха и высокомерия". (Дмитрий Быков)

Позже она рассказывала ему еще про своего деда. Получалось, что много страстей одолевали его одновременно всегда, и касалось это далеко не только работы, науки и живописи. И лишь бабушка, тоже врач, но куда более мирной специальности, в состоянии была совладать с ним, а когда ее не стало, то — некому.

С чем, маленький Август, сегодня? С мечом! С мечом и забралом. Настала пора, говорит, воевать (не сесть бы мне в лужу, поскольку я вряд ли кому покажусь совсем таким... бравым. хоть с парочкой-тройкой нестрашных врагов, наверное, слажу).

Вот эта афера и не прошла даром. Забытый украинский композитор-помещик — одно, а всесоюзный конкурс — совсем другое! Пришлось Гольдштейну уезжать из Москвы от греха подальше.

Конец 1960-х. Моргану за 40, у него косматая борода, из-за которой он выглядит гораздо старше. Морган – обладатель обширного гардероба из самых причудливых костюмов и удивительных головных уборов, от тропического шлема до наполеоновской треуголки. Каждый день Морган меняет наряды, примеряя новые личины, и в своих странных костюмах он бесцельно прогуливается по улицам, спасаясь от домашней тоски. Его фантазии – бегство из реальности, в которой у него милая, но ничем не примечательная жена, выводок из семи дочерей, несчастливая сестра и полубезумная матушка. Выдумщик Морган заперт внутри своего семейного бытования, ему чудится, что настоящая жизнь, бурная, яркая, необычная, где-то совсем рядом, надо лишь внимательно всматриваться в мир, и однажды он тебе откроется во всем своем многообразии. И как-то раз Морган встречает Эмили и Леона, скитальцев по собственному выбору, показывающих то тут то там кукольные спектакли. И отныне жизнь Моргана меняется… Эксцентричный, причудливый, ироничный, грустный и очень теплый роман Энн Тайлер о семье, ее радостях и ужасах.

Итак, между московскими нонконформистами и выпускником Тбилисской Академии Художеств существовала заметная поведенческая и этическая пропасть, поэтому Канделаки не слишком почтительно отзывается о своих московских коллегах, называя их не нонконформистами, а “леваками”.

"Знаешь, здесь рытвины и болото, могильник и котлован. / Я парю над землёй, потому что иначе ступаю по головам. / Не ходи сюда лучше – здесь тесно моим словам, / Здесь чертополох и репейник, здесь засуха и бурьян..."

"Трамвай проходит через частный сектор. / Дома, сараи, гаражи, подснежник. / Надежда Юрьевна в поношенной одежде / Стоит и смотрит далеко куда-то, / Туда, где рельсы огибают вечность."

К нему потянулись клиенты. Кому-то требовалось починить часы; кому-то швейную машинку; кому-то вставить стекла в новую оправу очков, что-то еще починить, наладить, припаять. Мичурин был мастером на все руки.

Мы целовались. > жадно упивались друг другом. < Хотя его руки выразительны, мне они нравятся меньше, чем руки Алекса. Привыкаешь – со временем – ко многим вещам... но терпение не самая сильная черта Малера.

Зима 1959/1960, Иерусалим. Вечный студент Шмуэль Аш, добродушный и романтичный увалень, не знает, чего хочет от жизни. Однажды на доске объявлений он видит загадочное объявление о непыльной работе для студента-гуманитария. Заинтригованный Шмуэль отправляется в старый иерусалимский район. В ветхом и древнем, как сам город, доме живет интеллектуал Гершом Валд, ему требуется человек, с которым он бы мог вести беседы и споры. Взамен Шмуэлю предлагается кров, стол и скромное пособие. В доме также обитает Аталия, загадочная красавица, поражающая своей ледяной отрешенностью. Старика Валда и Аталию явно связывает какая-то тайна, прошлое, в котором достаточно секретов. Шмуэль, часами беседует со стариком, робеет перед таинственной Аталией и все больше увлекается темой предательства, на которую то и дело сворачивают философские споры. Ему не дают покоя загадки, связанные с этой женщиной, и, все глубже погружаясь в почти детективное расследование, он узнает невероятную и страшную историю Аталии и Валда. Новый роман израильского классика Амоса Оза — о предательстве и его сути, о темной стороне еврейско-христианских отношений, наложивших печать и на современную арабо-еврейскую историю. Нежная, мягко-ироничная проза Амоса Оза полна внутреннего напряжения, она погружает в таинственную атмосферу давно исчезнувшего старого Иерусалима. Это очень личный роман писателя, в котором особенно емко отразились его философские, политические, религиозные взгляды – сложная, красивая и загадочная историю о том, как в любом человеке, независимо от вероисповедания и политических взглядов, темное всегда сочетается со светлым.

Если вдруг какому-нибудь сценаристу придёт в голову написать трагедию двадцатого века, этому Еврипиду или Софоклу не придётся далеко ходить. Ниже я предлагаю скелет такого сценария.

Ты помнишь ту костопольскую девочку, которая нравилась тебе, а сегодня ее уже нет? Есть только воспоминания о прошлом, да и прошлое… Оно принадлежит не нам, а двум уже исчезнувшим молодым людям, которые сегодня ровесники нашим внукам.

Джемаль-паша заявил сионистским лидерам: "Мы, младотурки, считаем, что сионисты заслуживают виселицы, но я устал вешать. Поэтому мы изгоним вас, рассеем по всей Турции и не дадим вам собраться где-нибудь вместе". Под нажимом министра иностранных дел Германской империи Артура Циммермана и посла кайзера в Стамбуле Ганса фон Вангейхема османский губернатор Яффо Аль-Дин был смещён, депортация отменена.

Историческое исследование проблемы магии и фигуры мага. Автор утверждает, что пропасть, разделяющая наше восприятие и видение мира человеком Возрождения, не так глубока, как это порой представляется. Необходимо обладать незаурядной смелостью, чтобы утверждать, что маг — это прототип обезличенных систем массмедиа, механизмов по «промыванию мозгов», глобальной манипуляции сознанием, осуществляющих оккультный контроль над массами. Обращаясь к творчеству величайшего ученого и мага XV века Джордано Бруно, которого Кулиану называет «великим манипулятором», автор отмечает, что всякая магия основана на эросе, в том числе магия социальная или политическая, что между магией и эротическим влечением существует инструментальное сходство: маг, как и влюбленный, выстраивает вокруг интересующего его объекта разнообразные ловушки, а искусство любви или обольщения структурно схоже с задачей мага.

Вень, ты что, не веришь в доктора Астрова? А напрасно, я знаю его уже тридцать лет: это самый благородный герой русской классической литературы! Хоть в реальной жизни он иногда проявляет себя как подлец, в душе он всегда возвышен!