Non-fiction

Впечатления участников арт-фестиваля «Провинция у моря – 2017»

Восьмого мая сорок пятого года наши войска начали очередное наступление, но развить его им не пришлось. После артиллерийской подготовки поступила команда: прекратить огонь! Это была наша последняя артподготовка на этой войне. Через некоторое время немцы начали сдаваться.

Противопоставление Каина и Авеля аккуратно выстроено таким образом, чтобы представить читателю два архетипа, снова и снова появляющиеся на страницах библейской истории и последующих библейских произведений. Каждый архетип представляет собой свой образ жизни и подход к тому, каким человеку следует быть, к этике.

Это было время мессианских надежд, особенно после изгнания из Испании, появления в еврейской среде неоднозначных личностей, таких как Давид Реубени, например. Все это будило надежды на скорейшее освобождение евреев, особенно это ощущали изгнанные из Испании сефарды. Экзальтация охватила массы, это также связывают с возобновлением рассказов о потерянных десяти коленах.

Экологические проблемы Мертвого моря начались свыше 50 лет тому назад в 1960-х годах. До 30-х годов прошлого века из моря испарялось примерно столько же воды, сколько прибывало. За последние сто лет Мёртвое море обмелело примерно на сто метров. Мёртвое море умирает. Ежегодно высота воды опускается более чем на 1 метр.

Обследуемый отличается выраженными агрессивными инстинктами и стремлением к власти. Его половая идентификация неустойчива и неуверенна. Он проходит свой жизненный путь, понуждаемый инстинктами и влекомый внешними силами нацистского режима. Это человек с посредственным образованием, скромного социального происхождения, чей подсознательный принцип жизни — «слабость это грех», а агрессивность — качество безусловно положительное.

Если Британия фактически отменяет Декларацию Бальфура, это может означать только одно: силы, заставившие Лондон это сделать, весьма серьезны. Надо было понять, что арабский мир способен влиять на Британию и настроен бескомпромиссно в отношении Ишува. И эта бескомпромиссность выражалась, кроме всего прочего, и в том, что арабский мир — как мог — поддержал нацистскую Германию.

Невозможно даже перечислить все благотворительные и культурно-просветительные общества и организации, где Товий Коган не состоял бы почетным попечителем и почетным председателем. А это — верный признак большой человечности его натуры.

Нет сомнения, что как организаторы аудиенции, так и редакторы газеты являлись литовскими интеллигентами, понимавшими значимость Бялика для мировой культуры.

Конечно, трудно сравнивать владычество Британии в огромной Индии и крошечной Палестине. Но стали они независимыми практически одновременно, независимыми от одной и той же Империи, Британской, и решение об уходе принимали одни и те же люди в одних и тех же кабинетах на Уайтхолле.

Однако вся манера историка, взявшегося писать о трагической истории женщины, порвавшей с родной средой, увлечённой духом времени на ложный путь и отдавшей борьбе с ещё не худшим на свете злом помыслы, силы и жизнь — эта манера автора вызывает с самого начала решительный протест.

Над Восточными немцами висит двойной груз. В то время, как их Западные братья таскают за плечами груз их страны, их семей за убийства «иностранцев» — евреев, цыган, геев, русских, Восточные таскают за собой еще в придачу и другой груз — убийства своих же братьев и сестер, предательство друзей, или помощь в отправке своих родных в тюрьмы.

Блюмкина обычно воспринимают как террориста, покушавшегося на германского посла Мирбаха. И на этом ставится точка. Но на самом деле это было лишь началом его поистине головокружительной карьеры. В 20–х гг. Блюмкин был довольно известной фигурой в Москве. И не только в чекистских кругах.

Дальше были семидесятые, работали посреди Питера без партийной организации (Виссарионов, наверно не открепился от Смольного), без профсоюзной ячейки, без совещаний и собраний и даже без поездок в АФИ на Учёный Совет. Конечно, эта лафа не могла продолжаться бесконечно.

К моему изумлению, на нас начали кричать и с руганью выталкивать из толпы. «Евреи, это из-за вас началась война», — кричал один мужчина. «Проклятые евреи», — кричала женщина. «Пошли вон отсюда, евреи, — кричал другой мужчина, — скоро немцы с вами разберутся!» Я ушам своим не верил. Мне казалось, что война и осада Варшавы должны были сплотить всех граждан Польши и дискредитировать антисемитизм, но мой идеализм был в один миг разрушен.