Культура

То, что ложь – это правда, доказать нельзя, но ложью можно посеять сомнения в правде. Утверждениями о «втором претенденте на авторство» Вы, уважаемый Игорь Николаевич, поддерживаете эти сомнения, которые совсем не безобидны. Пятнадцать лет назад из-за таких сомнений было выброшено имя Иона Дегена из сборника, к которому Вы, Игорь Николаевич, «имели отношение». Теперь в академических журналах появляются статьи Ваших коллег-профессоров, в которых автором «Валенок» называют только Коренева, не упоминая даже Иона Дегена.

По существу, хотел того И. Сухих или нет, это покушение на убийство стихотворения — тем более, что статья прозвучала с трибуны «Нового мира». К счастью, покушение не удавшееся — я попытался показать предвзятость текста и несостоятельность аргументации, но провоцирующее новые попытки.

Как человек и художник В. Борисовский сформировался в предреволюционные и первые послереволюционные годы. Вместе со всей русской культурой суждено было ему пережить «три утопии коллективного преобразования мира»: «религиозно-мистическую с ее “замыслом вселенского действа” — “мистерии”», «машинно-урбанистичеcкую социальную утопию 20-х гг.» и «тоталитарную утопию 30-х». Пережить их, живя в Москве — «материнском лоне всех этих утопий».

Входя в мир Акселя, мы входили в легенду, потому что Аксель творил легенды и истории абсолютно из всего — и из повседневных событий, и из прошлого, из своей собственной жизни и жизни своего окружения. Как правило истории эти абсолютно цельны и литературно безупречны, детали их законченно прекрасны. По сей день их хочется повторять и рассказывать, потому что «всё так и было», да просто не могло быть по-другому.

Должен признать, что в своём нелестном отзыве о “Едоках картофеля” Раппард был прав. С академической точки зрения это и в самом деле небрежная работа. Но разве смог бы сам Раппард так пронзительно изобразить беспросветность существования бедных крестьян? Как художник он сейчас почти забыт. Его имя сохранилось в истории лишь благодаря переписке с Ван Гогом и ссоры с ним из-за его первого шедевра.

Самиздат — самореклама, тогда, в глухие времена. В этом преуспел, например, Эдик Лимонов. Перепечатку своих шести машинописных сборников он поставил на поток. Не справляясь сам, нанимал машинисток. Сборники появлялись кипами. Стоили они по пять рублей штука. Можно было покупать по отдельности, можно — оптом. Цена оптовая даже не подразумевалась, всё шло как штучный товар. Шесть сборников, весьма тощих из себя, — тридцать рублей.

Жанру оперетты, быть может, как никакому другому мешают идеологические требования. Масса хорошей музыки пропала из-за того, что ее создатели камуфлировали свои сюжеты политической суетой, патриотическим пафосом или, скажем, борьбой за мир, коей заняты их герои. В репертуаре держатся только те, которые с политической тематикой никак не связаны.

Южнорусский Союз Писателей вошёл в пору окончательного совершеннолетия. Ему исполнилось ХХ лет

Южнорусский Союз Писателей и журнал «Южное Сияние» уже не первый год являются партнёрами ежегодного международного поэтического конкурса «45-й калибр».

Материалы подготовлены Сергеем Зенкевичем

Письма Эдуарда Багрицкого в фондах Одесского литературного музея

Я посмотрел все три постановки «Габимы и мне действительно не хватает слов, чтобы выразить восхищение тем наслаждением, которое я испытал. Хотя я, понятно, не понимаю ни слова на иврите. Во-первых, я даже не представлял, что иврит является одним из самых красивых языков на свете. Он звучит красивее итальянского. Относительно «Габимы» я должен сказать, что испытывал те же чувства, что и в «Ла Скала» в Милане. Там я тоже ничего не понимал, но музыка и пение воистину околдовывали.

Не существует границ времени, — есть материал, из которого поэт творит свою Вселенную в «поисках утраченного времени». Мандельштам говорил, что: «смена времен года есть путешествие». Для Евгения Дубнова путешествие, это не только географическая смена мест, не только смена времен года, это еще и тяга к преодолению, к непреклонной свободе творчества, — духовное путешествие во времени — «путешествие духа».

Главные герои романа «Идиот» олицетворяют четыре главные составляющие земного бытия. Лев Мышкин — Б-жественную душу. Парфен Рогожин — животную. Аглая Епанчина — земную жизнь. Настасья Филипповна — последствия порока. Есть еще много различных персонажей. Что связывает их между собой? Сюжетная линия романа? Четверо главных героев? Разумеется, да. Но есть еще весьма существенный объединяющий фактор, точнее 5-й персонаж.

За 1923–27 гг. оперный театр под руководством Голинкина поставил более 15 спектаклей классического оперного репертуара. Голинкин был поборником исполнения опер на иврите (еще в Одессе И. Карни и Ш. Черниховский перевели на иврит многие либретто). Спектакли давали в Тель-Авиве, Иерусалиме, Хайфе, их посещали и евреи, и арабы, и англичане, за первые три года — более 150 тысяч человек.