Культура

Настойчивый вопрос «что это значит?» так и остался в русском переводе без ответа и без комментария. А он здесь, на мой взгляд, необходим. Дело в том, что Томас Манн использовал каламбур, работающий только в немецком языке и начисто пропавший в русском. Наречие «quer» по-немецки означает «поперек», а существительное «Quersumme» переводится как «сумма цифр некоторого числа». Поэтому догадливый немецкий читатель без труда узнает в выражении «поперек номера 34» не что иное, как «сумму цифр числа 34», т. е. все то же число семь. Дух Холберга оказался прав, в последнем подразделе седьмой главы Томас Манн прямо указывает срок пребывания Ганса в «Берггофе»: «Семь лет провел Ганс Касторп у живших здесь наверху… За всеми семью столами посидел он в столовой, за каждым около года» (IV, 515).

Держать в себе оборону против злодействующей и будящей в людях низменные побуждения власти – едва ли не инстинктивная позиция О.М., человека, приходящего в раздражение (до неистовства) от любой «лжи» и тупости. Но если попытаться выделить сильнейшее чувство, то и дело питающее его поэтическое вдохновение в воронежском цикле, – это не гнев, не пафос мученичества, не стон скорби. Не горечь, не уязвленное достоинство, не презрение к палачам. Согласитесь ли вы, читатель? – это …восторг.

В статье [5] я предложил рассматривать понятие третьей культуры как некоей огромной зоны, лежащей в основном между "ядрами" двух культур в смысле Сноу - то есть признать тот факт, что никакой пропасти не существует, что она чрезвычайно плотно заполнена множеством наук и псевдонаук. Главной идеей было ввести некие разумные оси (шкалы), принадлежность к различным зонам которых и определяет специфику той или иной области знаний; соответственно, Сноу указал лишь на крайние точки в некоем пространстве. Главных шкал в [5] было две: апеллирование к рациональной или к эмоциональной компонентам человеческой психологии и точность в определении и измерении предмета изучения. Третья шкала, которая была введена, но под знаком вопроса, была нелинейная шкала "возможности фальсифицирования результата" (в смысле К. Поппера) - чем выше эта возможность, тем ближе область знаний к культуре 2 и соответственно наоборот.

Пушкин никогда не отказывал своим близким друзьям, поддерживая их и защищая от нападок, больше чем себя. Пушкин, разумеется, для меня - пример. Что же касается самой Цветаевой, то я её другом не был. Во-первых, по разности возрастов, а во-вторых, вряд ли смог бы, если бы пришлось. Впрочем, может, и смог бы. Нечто роднило. С дочерью Марины Цветаевой Ариадной Эфрон я был одно время прописан в домовой книге на Тарусской даче по причине общего бесправия быть прописанным в Москве и общей бездомности.

Наступает день отлёта. Что делать? Официально мне никто ни в чём не отказывал, поэтому надо ехать в Министерство культуры и ждать выдачи паспорта. Поехали все: мама, папа и я. Хотя я вообще не помню, что там была мама, но она уверяет, что была... И ещё, мы с чемоданом. А как же без чемодана? А вдруг случится Чудо и мне надо будет лететь! А я без чемодана! Без чемодана никак нельзя! Обязательно с чемоданом! Бегут минуты, считаю до 100, потом опять до 100, и всё время бегаю к окошечку, где эти проклятые паспорта выдают. Заметьте, не дверь, не кабинет, а окошечко, чтобы ты даже войти не мог, а так, в коридоре, по стеночке... Окошечко закрыто, за ним тишина, пустота... И ещё двери, двери, все двери закрыты, как вымерло всё. И только я с родителями и с этим чемоданом...

Установка на творчество, воображаемую реальность помогает преодолеть состояние неуверенности и одиночества человеку, ставящему перед собой непосильную задачу высшего постижения. При возможности выбора между устроенной спокойной жизнью и мечтой, смутно мерещейся неким абсолютным знанием, говорю о предпочтении последнего. Невольно переношу на собеседника свои устремления. Страх утратить ориентацию души срабатывал на бессознательном уровне: в двадцать лет отказалась от жениха, который был сложен как Аполлон, только из-за того, что он мне показался недостаточно умным. Счастье всегда представлялось полетом мысли, ощущением легкости, новизны, вдохновения. Будто смотришь на летящую высоко в небе серебристую стаю журавлей и отрываешься от земли.

В вышеупомянутом романе профессор русской литературы замечает, что «Россия была страной весьма неприятной, и тем не менее тамошние евреи накрепко привязаны к русской культуре». Сам Беллоу гордился своим русским наследием, в частности тем, что уже в 10 лет прочитал «Войну и мир». Тут надо отметить, что не было бы счастья, да несчастье помогло: мальчик тяжело заболел и долгие 5 месяцев пролежал в больнице, там-то и прочёл впервые многие произведения русских и французских классиков, пристрастившись на всю жизнь к чтению. А потом, уже в старших классах школы, собрал вокруг себя кружок таких же, как он, сыновей еврейских эмигрантов, чтобы в своём «узком кругу» обсуждать не только русскую литературу и поэзию, но и политику.

Тут главное - эффект парадокса. Ведь завод, к тому же мусоросжигательный (само название приводит в содрогание), расположен почти в центре города, в одном из самых дорогих жилых районов. Так что чистота воздуха теперь вроде бы и не подлежит сомнению и обсуждению. Добавим: красивые золотые шары на трубе – не только архитектурное украшение, а еще и фильтры. К тому же и опять же – чистое сжигание мусора дает электроэнергию, обеспечивает горожан теплом, из золы здесь делают шлакобетон.

В подборку включены стихи Елены Альмалибре, Екатерины Белятинской, Константина Ендоренко, Александры Зайцевой, Ильи Оленева, Тамары Петровой, Анастасии Цой, Тимофея Яценко; проза Юлии Ёжиковой и Александры Ластоверовой.

Главный редактор известного поэтического интернет-альманаха "45-я параллель" вспоминает яркие страницы четвертьвекового славного пути.

Публикация к 110-летию со дня рождения Вениамина Жака

Дела сторонников, попутчиков и усердных исполнителей воли Ленина, Сталина, Гитлера, Геббельса, Гиммлера, Эйхмана, Муссолини, Мао, Пол Пота, Иди Амина, Роберта Мугабе, Радована Караджича, Слободана Милошевича, Саддама Хусейна и Ким Чен Ира свидетельствуют об обратном. Чтение истории секулярного зла за последние сто лет в книге Джонатана Гловера «Человечность» должно излечить сознание каждого, кто думает, что нужна именно религия для убеждения людей совершать зло с верой, что они делают добро.

Рамбам[3] следующим образом объясняет поведение Шимона и Леви (Мишне Тора, раздел «Законы царей» гл.9, ст.14): «Население Шхема пренебрегло выполнением законов Ноаха, переданных ему Всевышним после потопа. Сын городского головы, похитив девушку и надругавшись над ней, не только не был осужден, но и получил поддержку своих сограждан, которые, мало того, что пошли на такую болезненную операцию, как обрезание (какое коварство!), но и были готовы объединиться с еврейским народом (а это уже совсем, ни в какие ворота!)». Если в обществе нет закона, подчеркивает Рамбам, такое общество подлежит уничтожению (!). И эта миссия пала на плечи братьев пострадавшей девушки.

4. Иди, скажи рабу Моему Давиду, так Господь говорил: Не ты построишь Мне дом обитать. 5. Не обитал Я в доме со дня, когда вывел Израиль, до этого дня, был Я: из шатра в шатер и из скинии(б). 6. Где ни ходил бы со всем Израилем, хоть слово сказал одному из судей Израиля, которому повелел народ Мой Израиль пасти, говоря: Почему дом из кедра Мне не построили?

Его история похожа на роман, перед которым бледнеют сказки «Тысячи и одной ночи»: головокружительные интриги, любовные драмы, ревность, месть, взлеты и падения. Достаточно сказать, что история восхождения Сайфа началась с клятвы мести местному правителю-христианину, который насильно взял себе в жены его красавицу-мать, а жена Сайфа считалась красивейшей в мире женщиной. В конечном счете, он пал от рук своих собственных преторианцев из числа эфиопов, а его последователи были свергнуты персами.