Рассказ

Сейчас в семьях сына и дочери четыре собаки, и о каждой можно говорить отдельно, потому что ни один из иерусалимских псов не похож на брата своего. Их подбросили к дворовой калитке одинаковыми малышами. В свете фар сверкнули три пары глаз, и убежать от них стало невозможным, а разделить – немыслимым.

Будучи по сути гуманоидом, Петров не чурался простых неприхотливых забав и, для бешеной собаки сто вёрст не крюк, совершал изредка подобные вояжи. Хотя и сильно рисковал. Межгалактический надзор за подобную «неразборчивость» и пересортицу карал строго, вплоть до распыла.

С утра у Аграфены Николаевны всё не заладилось: в хлеву корова грязным хвостом по глазам хлестнула, едва опомнилась; чугунок на шестке опрокинулся — печь затушил, пришлось снова разживлять; худыми рёбрами подвернулся под сковородник муж Пахом Пахомыч. Аграфенушка, кипя от злости, уже с силами собралась, чтоб высказать старому мотовилу, зачем он с самых ранин под ногами волошкается, но тут из-под печья вывернулась голодная кошка и кинулась к пустому блюдцу.

«...«Чего надрываешься, дурень? Неужели не знаешь, не понимаешь, что мы – свадьба – просто не можем пропускать вперед никого? Плохая примета – тогда, по поверью, молодым всю жизнь не будет в доме счастья», – лишь на мгновение подумали на тройках люди, из тех, кто потрезвей...»

По соседству с нами восседал массивный, с бородкой и усами человек. Он выглядел словно только что вышедший из мюнхенской пивной бюргер. Лицо его было недовольным. Громко, чтобы слышали за соседними столиками, человек рассуждал о том, что евреи из Сохнута, мол, вечно жмутся на деньги. А могли бы оплатить не только грибные жульены, бифштекс с картошкой фри и бокал вина, но и любой заказ из меню.

Публикация в рубрике "Из литературного наследия"

«...Работники одного отдела подарили своему начальнику на день рождения поношенную фуфайку и кирзовые сапоги. В пакете была записка: «Для поездки на картошку. От уставших инженеров отдела». Эту шутку на полном серьёзе рассматривали на заседании местного комитета профсоюзной организации. И весь отдел был лишён премии. Вместе с его начальником, оказавшемся, впрочем, не в убытке, – сапоги-то и фуфайку он шутникам не вернул...»

«...Немного успокоившись, обсудили происшедшее, разговаривая при этом неестественно громко и постоянно оглядываясь на лес. Каждый пытался меня приободрить, постучать по плечу или обнять. Сердце уже вернулось на место, но появилось ощущение полной пустоты, как будто у меня вообще нет никаких чувств...»

«...Он устал. Ему хотелось спать. Но он не имел права даже на минуту закрыть глаза. Ему вспоминалось путешествие по городу. Он увидел много интересного, но едва не накликал беды...»

"...А завтра в церкви запоют, и ты будешь стоять и ничего не понимать. А я знаю: «Слава в вышних Богу, на земли мир, в человецех благоволение». А? Ангельское пение в небесах слышали пастухи. Пастухом был небось? Вот, а ангельского пения не слышал, так ведь? По нашему недостоинству. В мир пришел Спаситель, и не узнали! – с пафосом произносит Аркаша. .."

"...Людмила изучающе всматривалась в зеркальную частичку его лица, но на неё опять взглянули все те же глаза, только теперь слегка улыбающиеся. Показалось. Зря дрогнуло женское сердце, но такое оно – всегда начеку..."