Рассказ

Человеку, знающему небо на ощупь, на вкус, наизусть, знающему вблизи, а не издали, трудно перейти на землю, а под землю — вообще невозможно. Это дедушка понял сразу и, проработав в шахте всего пару недель, ушел в строители, чтобы окончить затем строительное отделение горного техникума и строить дома — этаж за этажом, ближе и ближе к небу.

До начала концерта оставалось ещё минут пять, и маленький маэстро, спрятавшись за последней перед хорами колонной нефа, смотрел на уже заполненный, встревоженный, нетерпеливый зал и… плакал. По-стариковски — почти без слёз, с трудом сдерживая судорожные движения щёк, постоянно вытирая платком раскрасневшийся нос.

Мне приходилось видеть предательство вблизи. И меня поразило, до чего похоже. Те же слова, та же мимика, тот же эмоциональный портрет — от игры в наивность и жалостливость до нескрываемого раздражения, по мере прояснения обстоятельств. Разные люди, разные характеры, разная культура — совсем разная, от, скажем так, простонародной до элитарной, а — как две капли воды похожи.

Сделанное хасидом Шломо открытие в науке изрядно взволновало раби Якова. Цадик верил и не верил. Даже если идея о мыслящих камнях есть всего лишь мистификация — Шломо имел слабость к этому жанру изобретательства — тем не менее высказанное воззрение показалось Якову перспективным — пусть не практически, зато умозрительно.

Боттичелли тоже не сводил с неё глаз. Ему нужно было погрузиться взором в дивную красоту, поместить её образ внутрь себя, чтобы потом перенести его на бумагу. Но не только художник говорил в нём. Сердце его прыгало, отдаваясь звоном в ушах. Он понимал бессмысленность своих желаний. Но кто запретит любоваться солнечным лучом, морской волной, трепетом листвы?

Храм пошатнулся. Полетели вниз куски лепнины от карнизов. Раскрылась зигзагом кровля и сквозь неё сначала проглянуло голубое небо, потом его накрыло что-то чёрное. Потемнело, как в сумерках, и только всеобщий крик ужаса и боли метался по храму от одной шатающейся стены к другой.

Кино-проза

Ему не хотелось умереть сразу. Очень не хотелось. Он думал о своей смерти, как о долгом путешествии, которое уже началось – и началось давно. Нет, он не умирал: он – странствовал. И этот путь в воображении был и интереснее, и лучше жизни. С приходом жены возвращался и его интерес к жизни, но как только она уходила на работу, он опять предавался своим безудержным мечтаниям.

В человеке тоже наступают сумерки, как и вокруг него. В детстве сумерки вызывают сначала восторг, потом страх. В сумерках раздаётся отдалённый детский смех, звуки в них вообще становятся музыкальней, словно слышнее становится музыка сфер. Музыка сфер происходит в космосе: одноглазые циклопы в дублёных фартуках звенят молотами по своим наковальням, планеты согласно вращаются, и возникает хрустальная музыка, отчетливо слышимая на Земле только замерзающими нищими. Хотя не только нищими.

Мальчик думает о градуснике: кто его придумал? Он ходит по сестринской, заглядывает в шкафы и ящики: початая бутылка водки, бутерброды в целлофане, половина шоколадки, скрученные бинты, зарядка для телефона. Градусники! «Букет из сосулек», – думает мальчик, вынимая один из обмотанной пластырем банки.

А в это время в городской квартире грустила ракушка. Когда-то она плавала в море с милым другом-рачком, они жили дружно, пока рачок не вырос и не перешёл жить в другую раковину, а ракушка осталась одна. Более того, её выбросило волной на берег, её заметили дети, подобрали и отнесли домой. И теперь она лежала в большой коробке вместе с другими ракушками и вспоминала свою счастливую жизнь в море. Вдруг коробка, в которой она лежала, задрожала и откинулась её крышка.

Новелла

К ночи приехали на огромную базу в центре Синая. Наш полк был приписан к ударной армии, которая должна была начать контрнаступление в ближайшие часы. Дорога вымотала всех и, ребята заснули в автобусе под лязг гусениц, тяжкий гул низколетящих самолетов и рев танковых двигателей.

В деревне тихо. Стоит теплая южная ночь. Часовой подошел к дереву, прислонился к нему спиной и задумчиво посмотрел вверх на его густые развесистые ветки. Вдруг, что-то постучало справа от него. Он резко повернулся вправо, чтобы посмотреть, что там за стук, и в это время резкий удар слева сбил его с ног.

Школа обнесена бетонными барьерами. Дети выходят из машин и бегут к воротам. Два охранника, один с автоматом, другой с немецкой овчаркой. Дети суют собаке в пасть конфеты. Собака дружелюбно машет хвостом, аккуратно берёт конфеты и виновато смотрит на хозяина.