Эссе

Прежде всего я разослал письма–просьбы к главкомам соответствующих родов войск. Отец Николая Устинова в это время исполнял обязанности министра обороны, и подписанные фамилией Устинов, пусть даже не папой, а всего лишь его сыном, превратили эти просьбы в соответствующие приказы.

Свойством характера, не покидавшим её никогда, ни при каких обстоятельствах, был активный настрой на достижение поставленных целей. Она не афишировала этот настрой, ни разу не упоминала о нем словесно, но действовала целенаправленно, и что было важно — оптимистично.

Надежда Яковлевна Мандельштам, в своих воспоминаниях, говорила о Катаеве примерно так: мол, трудно даже представить, как мог бы развиться огромный талант Катаева, если бы не советская власть. Развился талант. Огромный. Несмотря на советскую власть. Катаев — прирождённый победитель. Он во всём — победил.

Стольких поэтов убила неразделённая любовь, «лодка, разбитая о быт»… Татьяна Бек стала первой, которую убило разочарование в друзьях, предательство тех, кому она была верным и хорошим товарищем, посмевшим сказать им в глаза правду о их неправоте.

В общем, пень-пнем, а надул. Ну, ничего удивительного тут нет. Сетевой Патриот, да еще левый, последние годы вообще встречается всё больше мелкий, жуликоватый, склонный сочетать неумеренный пафос с горькими жалобами на климат и соседей.

Настоящая латентная религиозность шевелится в нас, неверующих, не 31-го декабря, но именно первого января, в день пустоты, когда вся суета остаётся в ближайшем прошлом и моментально обнаруживает свою суетную, мишурную природу.

Уходит память о Терезине, о Колыме, некоторые уже представляют это как нечто пожалуй что и полезное, необходимое, упорядочивающее. А какая была в 1930-е, в 1940-е боль, когда узнавали о тех, кто только что стал лагерной пылью! И как больно сейчас, когда вот-вот окажется, что мучились они даже ни для чьей памяти.

И есть одна вещь, которая объединяет прошлое и настоящее ― память о Холокосте, поднимающийся гнев, не утихающий со временем. Многие считают Холокост признаком того, что Бог отвернулся от своего народа. Нет, нет и нет! Если бы он отвернулся, Гитлеру удалось бы нас уничтожить, а народ уцелел, выжил, стал сильнее, мудрее, вернулся на свою обетованную землю.

Разумеется, не только Нахум Гутман любил Тель-Авив. Когда в начале 1930-х годов начали сносить уже «немодные» дома, в том числе гимназию «Герцлия», чтобы строить на их месте высотные здания, поэт Н. Альтерман почти плакал (стихотворение «Лишний», 1934).

Левушка же, которому в 1921 г. только что исполнилось 20 лет, категорически отказался покинуть Россию. Он не представлял себе жизни без той литературной среды, в которой тогда вращался, без прекрасных педагогов, у которых занимался и учился мастерству, без своих друзей по группе «Серапионовы братья», без университета, который ему надо было окончить, и, наконец, без любимого Петербурга.

Обманчив вид томов, напоминающих скучные бухгалтерские книги. Но как только коснется их рука неравнодушного человека, первое ощущение отступает. Читатель входит в другое время. Тексты вновь приводят в движение прошлую жизнь, людей. В строках оживают их слова и дела, их помыслы, заблуждения и прозрения, их надежды и разочарования, их любовь и ненависть.

Я уже давно знаю, что в Москве существует еврейский театр под руководством А. Грановского. Ходят слухи о талантливом актёре С. Михоэлсе. Я пишу туда письмо и получаю ответ, что я могу поступить только в студию при театре, где нужно учиться три года. Я уже решил ехать туда экзаменоваться. Но… колесо моей судьбы повернулось иначе…

Как часто бывает в жизни, награды за гениальное открытие получили не все причастные. За создание квантовой механики из авторов основополагающей «Работы трех» Нобелевскую премию получил только Вернер Гейзенберг – в 1933 г. его назвали лауреатом за предыдущий год. Вклад Макса Борна, который руководил всеми работами в Гёттингене и предложил несколько основополагающих идей, остался как бы незамеченным Нобелевским комитетом.

Принимая такую точку зрения (случайный синтез нужных молекул), мы оказываемся перед неизбежной необходимостью признать прямое вмешательство в этот процесс Бога или Высшего разума. Получается, что в рамках чисто научного подхода (без Бога), проблема зарождения жизни принципиально неразрешима.

Как выпускник Одесского артиллерийского училища и дипломированный инженер-геодезист ответственно заявляю, что многочисленные примеры артиллерийской пристрелки фантастичны, а примеры обработки линейных измерений на местности лишь чуть лучше. Читая артиллерийские примеры, я вспомнил, как Марк Твен редактировал сельскохозяйственную газету: «Брюкву не следует рвать руками. Пошлите мальчика, чтобы он потряс дерево».