Воспоминания

При всей умеренности тона, которым Томас Манн говорит о евреях, нет никаких сомнений в том, что он во время работы в журнале «Двадцатый век» полностью разделял антиеврейские взгляды старшего брата. Мнение известного исследователя творчества автора «Будденброков» Генриха Детеринга (Heinrich Detering) о том, что отношение юного Томаса к евреям уже тогда было двойственным, как говорят психологи, амбивалентным, основывается на недоразумении.

В 1917 году Шаляпин на петербургской сцене, вслед за гимном «Ха-Тиква» исполнил сочинение Энгеля «Лежит дитя в колыбели». В 1920–21-м мы видим Энгеля в подмосковной Малаховке. Лучшие деятели еврейской культуры прибыли туда не на фестиваль, не на присуждение каких-либо премий или званий, а ради еврейских сирот, детей беженцев, собранных в Малаховском доме-колонии.

Хаим Белый ― ветеран сионистского движения в России, узник Сиона, ветеран профсоюзного движения, «Хаганы», партии «Мапай» ― «Авода», участник борьбы с нацизмом, орденоносец, Почетный гражданин г. Петах-Тиквы, Почётный член Совета рабочих объединённого профсоюза Израиля, бывший член городского Совета и руководитель его подразделений.

Бабка никогда не рассказывала про лагерную жизнь. Даже сам факт заключения держался в строжайшем секрете. Я узнала об этом случайно, когда уже после ее смерти разбирала горы старья, скопившиеся в нескольких фанерных чемоданах. Среди прочих бумаг лежала справка от 48-го года об освобождении из мест заключения Терман Лии Арии-Ейховны.

Но отряд, с которым связался Семен, остро нуждался в оружии, и в разведку вместе с Семеном был направлен парень из местных жителей, которому было приказано: «Удостовериться в наличии склада оружия, запомнить подходы к складу, а затем расстрелять Семена».

Восьмого мая с утра город бурлил, кипел, ликовал – война кончилась! Кто сказал? Все говорят! По радио – марши, песни… Нет, опять приказ: то ли Лейпциг, то ли Дрезден!.. И только в четыре часа утра Девятого Мая закричал, загремел Левитан на весь Сталинград, на всю страну – ПОБЕДА!!!

Учреждение Радиобиологического отдела стало важнейшим шагом на пути преодоления монополии Лысенко. Дотянуться до атомного центра и задушить своими мозолистыми ладонями очередное научное учреждение в области генетики Лысенко было не под силу.

Часто возникали по каким-то вопросам споры, в которых Леонид Иванович выступал более или менее на равных с остальными. При этом можно было с ним спорить и, случалось, отстаивать свою правоту. Но в чём не было равных с Леонидом Ивановичем — это в умении увидеть новые постановки задач, которые должны и могут быть решены. Именно поэтому у Леонида Ивановича так много учеников.

Бродский помещает персонажа, пришедшего из произведений Окуджавы, в новые обстоятельства; образы, взятые из стихов Окуджавы, меняют окраску в непривычном контексте. Иногда Бродский поддерживает высказывания Окуджавы; часто он развивает тему или пародирует присутствующие у Окуджавы мотивы. При этом отсылки к Окуджаве за малыми исключениями не прямолинейны, а носят характер намёков.

Искусство физика во многом сводится к верному выбору иерархического уровня, на котором следует решать задачу, умению отобрать главное и пренебречь второстепенным. В жизни мы тоже принуждены к выбору, выбору смыслов, но умение отбирать важное, жизненная мудрость, знание меры всех вещей, искусство жить требуют совсем иных навыков.

Есть, конечно, трагедийность в том, что женщина-ученый, отдавшая свой талант, большую часть своей жизни и свою любовь украинской истории, была убита бандитами, носившими форму воинов армии независимой Украины.

Хотя евреи составляли едва 8% населения Вены, их культурное влияние было непропорционально высоким. В различных сферах уверенно доминировали такие фигуры, как Густав Малер, Зигмунд Фрейд, Мартин Бубер, Людвиг Виттгенштейн, Артур Шницлер. Возможно, само их существование разогревало костёр антисемитских страстей будущего фюрера. Впоследствии он называл Вену Новым Вавилоном.

Бесхитростная, легко запоминающаяся мелодия «При долинушке» как нельзя лучше подходила для сопровождения сцен из жизни русской деревни, окрашенных национальным колоритом. Более того, она отлично подходила для свободного варьирования.

Такое впечатление, что написано это все о ком-то другом, но никак не о Гилельсе. Попробуйте найти что-либо подобное в статьях и книгах об Ойстрахе, Ростроповиче, Рихтере! Чтобы любая похвала, любое упоминание выдающихся качеств почти непременно сопровождалось «но…».

Шесть полотен ярко раскрашенных архитектурных объектов Л. Павлова необъяснимо таинственным образом визуально “звучат” музыкой композитора А. Скрябина. Нет ничего удивительного в этом совпадении мистического характера, «Мистерия» — так назвал А. Скрябин своё нереализованное сочинение.