Публицистика

Перенесёмся на Ближний Восток 1955 года. Воссозданному через два тысячелетия государству Израиль было всего семь лет от роду, из которых относительно мирными, то есть без открытых военных действий, было только шесть. По-прежнему находясь в кольце вооружённых, открыто враждебных соседей – Сирии, Ливана, Иордании и Египта, стране приходилось залечивать раны Войны за независимость, пусть победоносной, но разрушительной, предельно истощившей и без того скромные ресурсы новорожденного государства.

В начале октября Мандельштам был на 3 часа задержан сотрудниками ГПУ, случайно попав в облаву. К этому времени вместо умершего 20 июля Дзержинского «компетентные органы» возглавлял уже Вячеслав Менжинский, не чуждый как литературного творчества, так и шахмат.

«Я исходила из своего личного, порой трагичного жизненного опыта, когда некоторые, скажем так, не отмеченные литературным талантом коллеги не раз пытались меня унизить по национальному признаку. Зато они же научили меня тому, что если хочешь состояться в профессии, ты не должен просить себе скидок ни по национальному, ни по возрастному, ни по половому признаку. И эти же нападки привели к тому, что я сформулировала для себя единственный приоритет в литературе — качество текста, которое не должно давать шансов твоим завистникам…»

И хотя под давлением США к марту 1957 года войска Цахала вернулись на предвоенную границу, израильские суда получили доступ к Тиранскому проливу, порт Эйлат открыл навигацию, рейды федаинов на время прекратились, и на южной границе установился относительный мир.

Уже к концу 46 года только в Лондоне было 14 организованных фашистских групп и мелких партий, к их услугам были три “специализированных” книжных магазина. Фашистские газеты с названиями “Британия, проснись” и “Патриот” продавались на каждом перекрестке. Конечно, сразу же начались фашистские марши и стычки, особенно на различных уличных собраниях в East End, самом еврейском районе Лондона.

История подготовки педагогов для еврейских учебных заведений, еврейских литераторов и журналистов в ВУЗе Москвы оказалась короткой: всего 13 лет. За это время из стен ЕвЛИТЛО вышло не менее 200 специалистов, отлично владевших литературным идиш.

Из шести детей, которых Двора родила Элиэзеру, выжил только один, первенец, Бен-Цион, более известный как Итамар Бен-Ави — это имя Итамар выбрал себе сам. Этот мальчик стал первым человеком нашего времени, для которого иврит был родным языком. Но отец, сам того не желая, лишил мальчика детства, Бен-Циона не выпускали из дома, чтобы ребенок не выучил никаких «плохих слов», то есть слов на других языках, кроме иврита.

Масштабы циклопической башни поражали. Акад. Л.А. Арцимович, неустанно стимулировавший строительство, сравнивал возводимую башню и хаос огромных стальных конструкций рядом с ней с гибридом Колизея и железнодорожной катастрофы… В течение ряда лет на строительство БТА уходило около четверти немалых тогда расходов АН СССР!

Очевидно, Бухарин имел в виду книгу Джеймса Мэзона «Социальные шахматы», в предисловии к которой можно найти некоторые соображения гуманитарного характера. По словам гроссмейстера Сосонко, Пётр Романовский называл забытого ныне Мэзона сильнейшим шахматистом всех времен, но с педагогической оговоркой: «Если он [Мэзон] бывал трезв, разумеется, а это случалось нечасто…»

Рецепт, предлагаемый Броудом, а именно: слияние культур с дальнейшим поглощением их единственной культурой — русской, стал постоянным приёмом в политике ассимиляции, проводимой сначала Империей, а после — Советским Союзом.

Б.Р. Левин был безукоризненно честный человек перед собой и перед людьми. Его нравственная позиция в науке и в жизни была близка к позиции Эйнштейна, который считал, что нравственные достижения большого ученого важнее его интеллектуальных достижений. Только, в дополнение к нему, Б.Р., видимо, полагал, что талантливый ученый, подленивающийся в своей интеллектуальной деятельности, тоже ведет себя безнравственно.

В 1919 году в Кишиневе был основан Центральный комитет помощи евреям-жертвам погромов в Украине, который возглавил доктор Я.М. Бернштейн-Коган. На деятельность комитета, наделенного и «эмиграционными функциями» было дано официальное разрешение королевского правительства.

Новое осмысление образа ласточки в русской поэзии приходит только спустя почти сорок лет — в 1858 году, в стихотворении, вошедшем в хрестоматию Константина Дмитриевича Ушинского «Родное слово» и затем исправно воспроизводимом оттуда во всех антологиях и хрестоматиях для детей.

Для Эйнштейна существование гравитационных волн, как показывают его письма коллегам, изначально не было самоочевидно и только углубление в собственные уравнения дали ему основания для некоторой уверенности. Хотя, как мы увидим, и позднее он был готов расстаться со своим детищем.

...Но море, море! Ах, если было нырнуть с маской и с трубкой под вечер, когда солнце еще светит, но светит по-вечернему, и увидеть, как стайка рыб одновременно повернется и засверкает сотней маленьких зеркалец, – то кажется, век бы не выныривал, а остался бы жить, как Ихтиандр!.. О, море Нового Света!.. Анатолий Ефимович смотрел по телевизору, как кипятятся патриоты, просравшие Крым, и опять подумал: «Проклятые идиоты! Оккупированный полуостров! Вот возьму и поеду! На то лето!»